... Б***, совершенно изнемогая от жары и придираясь ко всему и всем, сочла своим долгом оскорбиться словами бабу:
- C'est du persifflage, cela!.. (Да это же просто глумление! (фр.)) - повторила она, обмахиваясь в волнения. - Ему прохладно, когда мы все умираем от жары!..
- Ну, а вам-то чтò до этого?.. разве вы можете запретить человеку чувствовать себя иначе, нежели себя чувствуете вы? - уговаривала я ее, предчувствуя новую между ними ссору.
- Но ведь это он нарочно!.. Он смеется над нами, - громко ворчала старая дева. - Он, как и все индусы, ненавидит нас, англичан! Он радуется нашим страданиям!..
- Совершенно напрасно так думаете, - поддразнивал ее бабу из коляски. - Я вовсе не ненавижу наших добрых повелителей. Только когда им жарко, мне всегда бывает прохладно и - vice versa... Садитесь возле меня, и я вас стану обмахивать вашим веером... Вы знаете, как я вас... уважаю!..
- Прошу вас не учить меня, если я даже и ошиблась! - взвизгнула она, бледнея от бешенства. - Не вашей... расе учить нас - англичан!
- Я вам серьезно советую быть осторожнее... при такой жаре, - вмешался такур, слезая с лошади и многозначительно подчеркивая последние слова. - Малейшее волнение может оказаться гибельным в нашем климате, которого даже и английская власть не сумела еще поработить.
И снова та же острая молния сверкнула в полузакрытых глазах раджпута, и ноздри слегка дрогнули при тоне презрения, с каким она произнесла слова "ваша раса". Но рассвирепевшая островитянка уже закусила удила, и остановить ее не было возможности.
- Мы не можем долее пребывать в гармонии, необходимой для приятного путешествия, - объявила она. - Пусть господин президент выбирает теперь между членами европейцами и азиатами!..
- Тут никакого не может быть выбора, - медленно начал он, сильно разгневанный и выколачивая в своем смущении горячую золу из трубки на подушки ландо его светлости. - Все члены вверенного мне в Нью-Йорке общества, к какой бы они расе или религии ни принадлежали, равно уважаемы мной и дороги Центральному Обществу. От выбора поэтому я отказываюсь; а о праве своем решать споры и недоразумения между членами - заявляю. Я слышал каждое слово вашего... немного крупного разговора и должен сознаться, что не нахожу в нем ничего похожего на ссору!.. Почтенная мисс Б*** вспылила и наговорила дерзостей бабу. Он промолчал и поступил как джентльмен. Надеюсь, что мисс Б*** теперь поймет, что оскорблен он, а не она, а в его лице и прочие члены-туземцы; надеюсь, что она присоединит к моей и свою просьбу, чтоб они забыли эту пустую вспышку и попросит наших добрых, уважаемых друзей не уезжать от нас...
Мисс Б*** вся затряслась от бешенства.
Стоя в двух шагах от меня и облокотясь на седло, такур не спускал с нее широко открытых зрачков, блестевших в эту минуту каким-то зловещим фосфорическим сиянием. Нараян, опустив глаза и голову, молчал; но на сильно закушенной губе его выступила крупная капля крови...
- Как! мне... мне просить у него извинения?.. - прошипела англичанка. - Мне... когда он...
"Вот тебе и "Братство человечества", подумалось мне.
Такур вдруг быстро протянул к ней руку... Захлебываясь и бормоча несвязные звуки, она неожиданно грохнулась, как скошенный сноп, хрипя и в судорогах, прямо в объятия У***, на руки которого Гулаб Синг ловко перебросил ее падающее тело...
- Так и есть, как я ее предупреждал, - тихо и спокойно произнес такур, наклоняясь над сильно вздрагивавшим телом. - Солнечный удар; несите ее в дамскую уборную!
Оскорбленный мисс Б*** бабу пошел на отчаянное средство и - явился ее и нашим спасителем. Он побежал с Нараяном в поле и принес целую охапку травы под названием кузимах. Эта трава, имеющая свойство крапивы, покрывает тело вследствие одного легкого прикосновения к ней сыпью и ужасными волдырями. Не говоря ни слова, он попросил меня надеть перчатки и растирать ноги больной кузимахом. У самого у него лицо и руки мгновенно вздулись как пузырь, но он не обратил на это внимания. Признаюсь, я исполнила возложенное на меня поручение со злобным рвением. Я почему-то надеялась... чувствовала, что такур не допустит до такого трагического конца, каким явилась бы смерть англичанки во время нашего путешествия, а доставить ей неприятный, но благодетельный зуд в продолжение нескольких дней мне было весьма с руки. Чрез пять минуть втирания ноги англичанки превратились в кровавые волдыри, но зато сама она открыла глаза и имела удовольствие заметить (по крайней мере я надеялась), как за ней ухаживает "сын презренной расы". Но бабу не ограничился этим: тогда как с девяти часов вечера У***, ее соотечественник, под предлогом нездоровья и усталости, залег спать в соседней комнате, маленький бенгалец не оставлял ее ни на минуту. Один он переменял ей головные примочки изо льда, который наконец под вечер и вследствие нашей телеграммы был прислан из Агры, и ушел от нее лишь на другое утро, когда с первым поездом приехал вслед за льдом и врач англичанин.
http://magister.msk.ru/library/blavatsk ... avinds.htm